Театральный роман с Ла Скала

Вторая важная точка на подступах к храму оперы — музей. Находясь в здании самой Ла Скала, он служит своего рода посредником между сегодняшним днем и прошлым. Пока поднимаешься по лестнице, старые плакаты рассказывают о мировых премьерах в этом «священном» здании. Из лестничного полумрака появляется невесомая женская фигурка в обрамлении растительного орнамента: это знаменитая «Мадам Баттерфляй» Пуччини, впервые показанная здесь в 1904 году. Пожелтевший лист бумаги дает моментальный портрет своего времени — сладостно-томной эпохи модерна.

Затянутые темным атласом комнаты музея напоминают мемориал, где благодаря обычным вещам (веер или дорожный столовый прибор артистки) легендарные имена оперного искусства превращаются во вполне «осязаемых» людей. Здесь наглядно показано, как на протяжении веков менялось лицо Ла Скала. В эпоху бельканто, когда писали Беллини, Россини и Доницетти, это был театр примадонн: красота и харизма знаменитых див — Джудитты Пасты, сестер Гризи, Марии Малибран — увековечены живописью. Потом — театр композиторов. Один из впечатляющих экспонатов — посмертная маска и слепок руки великого Верди, субтильного человека, отождествляемого с «большой эпохой» Скала. Еще позже, с приходом в 1898 году знаменитого Артуро Тосканини, театр дирижеров (палочка маэстро тоже тут присутствует). А рядом с душными музейными комнатами — заветная дверца в маленькую ложу самого театра. Заходишь туда, и вдруг — внизу открывается огромная чаша зрительного зала, изумляющего своей архитектурой, хотя она едва проступает в темноте. Сердце слегка замирает: ясно, что вечером здесь должно случиться что-то исключительное; в таких стенах иного быть не может. Кстати, для тех туристов, кто не позаботился заблаговременно о билетах или кому они не по карману, это единственный способ хоть как-то познакомиться с легендарной сценой (и многие им охотно пользуются).

Менялись имена, лица и моды, однако постановочный стиль в театре на протяжении веков оставался неизменным. Это становится ясно, когда поднимаешься на второй этаж музея, где проходит выставка «Моцарт в Ла Скала», приуроченная к 250-летию со дня рождения композитора. Макеты к разным постановкам одной оперы — «Свадьбы Фигаро» (от 1928 до 1981 года) — полностью раскрывают Стиль. Ла Скала — традиционный театр, в котором с помощью веских архитектурных решений создаются иллюзии реальности: сады, арки, улицы, дома — все воссоздается основательно, достоверно, чинно. Подобную постановочную манеру олицетворяет знаменитый Джорджо Стрелер (1921—1997), до сих пор считающийся здесь главным специалистом по театральной магии XX века: его имя упоминали все, с кем нам удалось побеседовать в театре, — от директора до работников мастерских. «Свадьба Фигаро», созданная Стрелером в далеком 1981 году, в этом сезоне опять стоит в афише, являясь, по мнению координатора артистических проектов, Фортунато Ортомбина, эталоном оперного искусства. Такой длительный срок жизни спектакля характерен и для России — страны также чрезвычайно консервативной в области сцены. В странах же Центральной Европы, например в театрально продвинутой Германии, это невозможно: там все время идут вперед, торопятся открывать новое. В Италии, цитадели классической культуры, напротив, любят оборачиваться и долго смотреть назад, будто желая остановить быстротечное время.

Магия бренда

Скала — это не только сценическая площадка. И даже не только главный театр Италии, построенный в 1778 году по заказу императрицы Марии-Терезии архитектором-неоклассицистом Джузеппе Пьермарини на месте снесенной церкви Санта Мария алла Скала (Ломбардия входила тогда в состав Австрийской империи). Прежде всего — это великий бренд, на который веками работали лучшие специалисты. Такие, как представитель знаменитой династии исполнителей и меломанов Джулио Рикорди (сейчас имя Ricordi носит крупнейшее музыкальное издательство) — друг, заказчик и «имиджмейкер» Верди, мастер подогрева общественного интереса к событиям искусства. (Одна из гениальных идей пришла Рикорди в тот момент, когда он уговаривал композитора написать вторую редакцию оперы «Симон Бокканегра». Первый прием спектакля определял судьбу произведения, и его следовало основательно готовить. Так вот, Рикорди заказал Ференцу Листу сделать парафраз (популярный в XIX веке музыкальный жанр) на темы оперы, и композитор, еще более знаменитый как пианист, исполняя парафраз в своих концертах, заведомо превратил будущую постановку в ряд своеобразных «шлягеров».)

Другая составляющая бренда — миланская публика — требовательная, понимающая, можно сказать, профессиональная, выносящая суждение каждой премьере своей реакцией. Можно утверждать, что она всегда была законодательницей вкусов, и композитор, сочиняющий для театра, просто не мог не считаться с ее ожиданиями. Чтобы ей угодить, импресарио, конечно, старались заказывать оперы именно тем авторам, которые уже имели успех. Но иногда они рисковали и открывали новый талант, как в случае с молодым и никому не известным Верди, которому театр заказал три оперы, и одна из них, уже упомянутая «Набукко», прогремела. Еще в Скала были впервые представлены многие сочинения другого знаменитого итальянца — Джакомо Пуччини. Уже после его смерти прошла премьера не завершенной автором «Турандот» (1926). Это был тот самый случай, когда Тосканини, положив палочку, остановил спектакль в определенном месте и, обращаясь к публике, сказал: «Здесь остановилось сердце гения».

Кроме того, шли постоянные премьеры произведений эпохи бельканто, когда авторы, стремясь удовлетворить требование рынка, писали быстро и много. Сегодня эти гении, увековеченные в белом мраморе, встречают публику в нижнем фойе театра, сообщая, в какой важный и серьезный дом она попала: его завсегдатаи и герои — Беллини, Россини, Доницетти. Недалеко от них оказался и Стендаль — страстный меломан и знаток музыки, чья книга увековечила беспечную музу Россини. У «баловня Европы» (как назвал композитора Пушкин) здесь прошла комическая опера «Турок в Италии» (1814 год), о которой с восторгом отзывался французский писатель. Вероятно, «за это» он и удостоился мраморного бюста, причем в самой сокровенной точке Скала — узком проходе, где за бархатными темно-красными шторами открывается огромный зрительный зал.

Наконец, еще одной и главной составляющей мировой славы Ла Скала всегда был, собственно, его музыкальный уровень, обеспеченный лучшими именами: с конца XIX века за здешним пультом успели побывать все самые видные музыканты: от Тосканини до Вольфганга Заваллиша, от Герберта фон Караяна до Клаудио Аббадо и Риккардо Мути. Все великие работали здесь, и для миланской публики это давно стало нормой.

Два лица
Вторым рождением Ла Скала обычно считают 1946 год, когда серьезно пострадавший во время войны театр вновь открылся историческим концертом под управлением Тосканини. Плюс — еще одним рубежом в жизни театра стала капитальная реконструкция, осуществленная к концу 2004 года, после которой у театра оказалось два лица: историческое и современное. Первое преобразование коснулось того, что видят зрители. Швейцарский архитектор Марио Ботта «обновил» фасад здания, дополнив его классические формы абстрактной архитектурой на заднем фоне. Фойе, коридорам, лестнице и зрительному залу вернули оригинальный вид. Более поздние наслоения (закрашенное дерево, ковры, закрывавшие мрамор и прочее) исчезли. Обновление выполнено исключительно деликатно, и сложно догадаться, что весь интерьер недавно подвергнут основательной чистке. Обстановка несет необходимое свойство старых помещений — мрамор выглядит свежим, но не ослепительно ярким, позолота блестит так, будто ей как минимум двести лет. Поддерживая ощущение «благородной старины», внутренний декор выполняет свою основную функцию, позиционируя Скала как дом, где роскошь живет посланной небом данностью, а вовсе не результом кропотливых усилий. На всем, что видит публика, лежит печать исторической легенды.

Второе, более глобальное, обновление коснулось скрытого от зрительского глаза пространства за сценой. За занавесом — технически безупречный театр XXI века, лучший в стране и один из самых передовых в мире. Сцена увеличилась в три раза (сегодня она самая большая в Италии), а ее механизмы таковы, что любая постановочная фантазия может быть запросто воплощена: полеты Вакулы на черте в «Черевичках» Чайковского (постановка прошлого сезона) были действительно волшебны, вызывая восхищение даже у искушенного зала. Автор этого технического чуда, инженер Франко Мальгранде, за внутреннее преображение Ла Скала был произведен в Командоры ордена «За заслуги перед Итальянской Республикой». О том, что представляет собой современная сцена Ла Скала, г-н Мальгранде говорит с таким азартом, словно он — режиссер, сам придумавший весь спектакль. «Увеличено пространство за сценой — слева, где был театр Piccolo Sсala, возник огромный карман. Пространство получилось асимметричным, так как справа увеличить площадь было невозможно из-за улицы. Высота потолка поднята до 30 метров. После архитектурного преобразования последовало технологическое — восстановление сценических механизмов, где мы следовали старой схеме. Разумеется, все моторизировано и управляется компьютером, но возможно и ручное управление, все очень просто!» Краткое введение в модернизацию, сопровождаемое быстрым наброском карандаша на бумаге и показом ясных, красивых чертежей, закончилось. Стремительный Мальгранде, взяв в руки шлем для езды на мотоцикле, исчез.

Если ненавязчивое обновление зала вызывает всеобщее одобрение, то по поводу коренных закулисных преобразований мнения разделились. Конечно, работать стало удобнее, однако многие сотрудники сожалеют, например, о старинных роялях и трюмо, безвозвратно исчезнувших вместе с прежними гримерными. Коекто сомневается в том, что удалось сохранить прежнюю акустику. Правда, рассказывают, что Риккардо Мути, примчавшись со своим оркестром сразу после окончания реставрационных работ — зимой, в холодный театр, — дабы немедленно опробовать зал, остался доволен.

Конечно, основную часть репертуара Ла Скала, как и Большого театра, по-прежнему составляет национальная классика. А вот модели сезона двух гранд-театров различны. У нас — репертуарный театр, однажды поставленный, спектакль идет годами, а афиша обновляется за год несущественно: в среднем — на две оперы и два балета. В Скала другая схема. За выпуском спектакля в течение месяца играется премьерный блок (в среднем пять-семь представлений с перерывом в несколько дней), после чего наступает очередь новой премьеры. Обычно в афише два спектакля — опера и балет, которые чередуются между собой. Для технических служб и исполнителей это очень удобно: никаких лишних движений — ни в монтировке декораций (они постоянно находятся в карманах сцены), ни в режиме певцов и дирижера, которые специально съезжаются со всего мира для участия в конкретном представлении. Зато для гостя Милана — не очень: за один приезд можно посмотреть только одну оперу и один балет.

Однако не все так фатально. Далеко не всегда жизнь постановки заканчивается вместе с премьерным блоком. Спектакли возобновляются в следующих сезонах (из 10—12 оперных названий сезона примерно 4—6 — возобновления). Иногда тоже, как и у нас, идут годами и десятилетиями: например, легендарный «Фальстаф» Верди в постановке Стрелера 1980 года 8 раз возвращался в Ла Скала. А в 2005 году был даже перенесен в Большой театр, где игрался до закрытия Основной сцены на реконструкцию.

И наконец, что самое необычное в Ла Скала по сравнению с другими театрами мира, так это расположение сезона в календаре: он начинается зимой (всегда 7 декабря, в День св. Амвросия, покровителя Милана) и заканчивается в ноябре. Традиционная пауза в августе существует, однако не маркирует границы между старым и новым.

Стиль дома
Добротный консерватизм — так кратко можно определить стиль Ла Скала. Конечно, это общее свойство итальянских оперных домов, куда зритель по традиции приходит исключительно затем, чтобы услышать качественно исполненную, желательно знакомую музыку в респектабельном антураже, не вызывающем сопротивления интеллекта. Театр вынужден думать не только о развитии искусства, но и о рынке с его главным потребителем — среднестатистическим посетителем, чьи требования просты: «красота», воплощенная в примадоннах на авансцене и живописных декорациях за их спинами. Что делать — Ла Скала зависит от публики. Государство дает лишь 40% средств, а остальные 60 поступают от продажи билетов и спонсорских вложений (до 2000 года пропорция была обратной). Как говорит руководитель пресс-службы г-н Челло, этих денег пока хватает, чтобы поддерживать бренд на достойном уровне, хотя бюджетная доля дошла до критического минимума — меньше давать уже невозможно (этого не отрицают и сами политики).

Несмотря на отдельные яркие постановки видных режиссеров, для Скала, скорее, показательны инертные в театральном смысле зрелища, когда на фоне какой-нибудь полнометражной красоты сопрано и тенор объясняются в любви, глядя на дирижера. Так в «Ариадне на Наксосе» Рихарда Штрауса (режиссер Лука Ронкони) Катарина Далайман (Ариадна) и Джон Уилларс (Вакх) обретают друг друга на острове, который таким допотопным способом символизирует античный рай (бурые скалы и темнозеленые кипарисы в натуральную величину), что становится даже неловко: на дворе уже XXI век, а на сцене как будто середина XX. В этом же духе выполнена «Манон» Массне (режиссер Николя Жоэль): спектакль, в котором «самый настоящий» Париж существует как бы вне времени: он сработан раз и навсегда, словно подвенечное платье из крестьянского сундука, передаваемое от бабушки внучке. Не стоит однако думать, что на подобных представлениях скучно. Музыкальный уровень (оркестр, дирижер, солисты) почти совершенен. Он многое искупает.

Балет: новые пропорции
Впрочем, что мы все об опере — ведь существует здесь, как в любом другом музыкальном театре, еще и балет, возглавляемый (с 2001 года) Фредериком Оливьери. В прошлом он — звезда Опера де Пари, Балета Монте-Карло и Гамбургского. С его приходом многое изменилось. Раньше в балете Скала, как и в опере, преобладала золотая классика жанра. Новый шеф значительно обновил репертуар, выпустив всего за пять лет 25 спектаклей, представляющих хореографию ХХ века. Можно сказать, что это— революция, изменившая не только состав крови театра, но и его статус на карте мира. Из театра XIX века с ясной классической ориентацией и типовыми названиями, вроде «Лебединого озера» и «Жизели» (как в то время наши Большой и Мариинский), он шагнул в другую эпоху, где позапрошлый и прошлый века существуют в разумной пропорции. (Наши главные театры тоже движутся в эту сторону, правда, не с такой скоростью.)

Для публики, однако, лицо танца в Ла Скала по-прежнему определяет «этуаль». Люди идут не на хореографа, а на звезду, имя которой им выучить проще, чем имя автора «текста», который та исполняет. Сегодня у всех на устах Светлана Захарова, танцующая в «Баядерке» Никию. Молодую и симпатичную танцовщицу, сменившую в свое время Мариинский на Большой, Оливьери увидел уже в «Лебедином озере» Опера де Пари, после чего пригласил в Скала, где она танцует уже третью постановку (до «Баядерки» — те же «Лебединое» и «Жизель»). По свидетельству очевидцев, когда Захарова появляется на улице, то, несмотря на то, что одета она по-спортивному неброско, машины начинают останавливаться. Аналогичным образом оказался здесь Леонид Сарафанов, тоже солист Мариинки. Его маэстро нашел в Турине, где Сарафанов танцевал в «Драгоценностях» Баланчина на гастролях петербургского театра, после чего 23-летний виртуоз получил приглашение выступить в гала-концерте на открытии Скала после реставрации; затем была «Сильфида», сегодня — «Баядерка» с ролью Солора. Артист, выкладывающийся на репетиции так, будто это спектакль (после вариации в па-де-де с Гамзатти — всеобщие аплодисменты), чувствует себя в Милане как дома: здесь ему комфортно работать. Даже невзирая на особенность западной системы, когда солист репетирует все свои партии не с одним педагогом, как в России, а с разными. В Скала на каждый спектакль он свой: это человек, знающий балет досконально и проходящий партии со всеми артистами. Неудобство для нашего танцовщика, выросшего в других условиях, состоит в том, что каждый раз надо привыкать к новому «партнеру», преимущество — в том, что осваиваешь разные манеры и стили.

Нашим хореографам в Ла Скала тоже многое кажется непривычным. Знаменитая российская балерина Наталья Макарова, приехавшая на возобновление своей «Баядерки», говорит: «Здесь приветливые люди и громадная сцена. Но столько правил, которые нельзя нарушать! Вся работа — по запланированному графику, который изменить невозможно. Только начнешь репетировать — уже пауза, приходится останавливаться. Это не Америка — там люди работают как сумасшедшие, репетируют целыми днями. Здесь же все по расписанию, и за этим следят, солистов нельзя занимать больше времени».

Занавес по-имперски
Шесть часов вечера — время волшебного преображения здания на Piazza della Scala. Что-то вдруг происходит, отчего пейзаж меняется по существу, становясь из будничного торжественным. Перед дверью в вечернюю кассу появляются люди, которых вносят в какие-то списки. Это те, кто хочет купить входной билет прямо «с колес». Постепенно рядом с ними, совсем как у нас, вырастают фигуры спекулянтов. И что самое характерное — большинство из них русские! Цепочка темных силуэтов под светлыми аркадами с левой стороны здания, где касса и служебный вход (а после спектакля — дежурят поклонники), создает напряжение, которое вот-вот разрешится. До начала спектакля (20.00) остается два часа, и их стоит провести в ресторане театра. Днем он имеет вполне заурядный вид, зато вечером здесь возникают великолепно сервированные столы, где разные сорта янтарного сыра пармезан, наколотого кусками разной величины, превосходные вина, зелень и фрукты составляют натюрморт, достойный миланской картинной галереи Брерa.

И вот начинается главное: съезд публики. Ее туалеты, ухоженность и полная векового достоинства повадка говорят о том, что это пришли главные «персонажи». Ради этих людей и затевается весь ритуал, каковым является спектакль в этом здании, распахнувшем наконец свои двери. Ради них ежедневно 1 400 сотрудников выходят на работу, чтобы с помощью приглашенных со всего мира солистов показать то, что больше нигде в мире увидеть нельзя: качественно изготовленное зрелище в шикарной раме. Перед входом в здание — карабинеры в красивой форме: служба безопасности. В фойе— пожарные в спецодежде, тоже красивой. Но самые видные служители культа — молодые люди, юноши и девушки, которых очень много. Они называются «maschera» — маски, и от них невозможно оторвать глаз: темные костюмы старинного изысканного кроя, белые перчатки, шикарные тяжелые серебряные цепи, которые по-царски красиво лежат на плечах, медальоны с изображением Teatro alla Scala. Пожалуй, это даже не начало театра, это и есть сам театр, напоминающий о цели визита в Милан, — прикосновении к легенде. Несколько точных штрихов завершает это торжественное приготовление к «службе». Первый — световые сигналы, заменяющие звонки: мгновенные перепады света создают удивительный эффект погружения в то волшебное пространство, которое сегодня утром мерцало нам из маленькой ложи наверху. Сейчас на зрительный зал можно посмотреть снизу вверх, и он снова покажется грандиозным, потому что вверху сверкает феноменально роскошная люстра. И вот — кульминация: свет гаснет, в спинках кресел загораются титры (либретто оперы на трех языках). А на сцене происходит неуловимое движение-дуновение волшебного ветра: половинки темно-красного занавеса раскрываются и симметрично взлетают, собираясь красивыми складками (это с австрийских времен называется «Имперским открытием занавеса»). После него на самой большой в Италии сцене может происходить все что угодно — ваш роман с театром Ла Скала уже состоялся.

Марина Борисова

Италия сегодня отмечает 230-летие легендарного оперного театра "Ла Скала". На протяжении своей двухвековой истории миланский театр оставался центром мирового оперного искусства. Выступление на его сцене считается главным событием в жизни любого артиста. Здесь зажглись такие звезды мировой оперной сцены как Энрике Карузо, Мария Каллас, Рената Тебальди, Федор Шаляпин, Леонид Собинов и многие другие.

Ла Скала ("scala" - лестница по-итальянски) получил свое название от церкви Санта Мария дела Скала, на месте которой был заложен в 1776 году новый театр. Здание в стиле неоклассицизма построили по проекту архитектора Джузеппе Пьермарини за рекордные для того времени сроки - 15 месяцев.

К его открытию, которое состоялось 3 августа 1778 года, Антонио Сальери специально написала оперу "Признанная Европа". Безукоризненная акустика театра была просто создана для оперных спектаклей. На протяжении всего XIX века на его сцене ставились оперы как итальянских, так и иностранных композиторов. В их числе были Вагнер, Чайковский, Мусоргский.

А в 1887 году впервые за дирижерский пульт "Ла Скала" встал двадцатилетний Артуро Тосканини, ставший в последствии главным дирижером театра. В то время оркестровой ямы не было, она появилась в "Ла Скала" лишь в 1907 году, а до тех пор оркестр сидел практически в партере.

Несмотря на свою мировую известность, оперный театр не отличалось простором. В ложах находились лишь два кресла для дам, остальные посетители должны были наблюдать за спектаклем стоя.

Освещение в зале было довольно скудным. Когда в ложах зажигали свечи, те, кто сидел в партере, не рисковали снимать своих шляп, так как на них капал расплавленный воск.

Здание театра не раз реставрировалось. Во время Второй мировой войны La Scala был сильно поврежден во время бомбардировки. Итальянскому инженеру Секи удалось восстановить театр в первоначальном виде. 11 мая 1946 года оно открылось концертом, проводимым Артуро Тосканини с соло сопрано Ренаты Тебальди.

В 1951 году на сцене "Ла Скала" произошло событие, которое определило судьбу театра на несколько лет вперед. Примадонной театра стала греческая певица Мария Калласс. Для постановки спектаклей с участием Каллас театр специально приглашал знаменитых режиссеров и дирижеров.

Многие поклонники певицы стремились занять верхние ярусы, так как знали, что именно туда направляла всю мощь своего голоса Мария Каллас. Для нее на сцене существовала специальная точка, называемая среди знатоков "C-point", которая находилась чуть ближе к левой от зрителя кулисе.

"Ла Скала" стал важнейшим этапом в карьере нескольких поколений отечественных артистов. В сентябре 1964 года театр впервые приехал в Москву и показал свои оперные шедевры на сцене Большого театра, после этого последовал ответный визит оперной труппы Большого в Милан.

В советское время в Ла Скала стажировались Тамара Синявская, Зураб Соткилава и Муслим Магомаев.

Стажировка в Милане имела огромное влияние на творчество Магомаева: он навсегда остался сторонником итальянской школы пения, восхищаясь творчеством Беньямино Джильи, Джино Бекки, Тито Гобби, Марио Дель Монако...

Традиция творческих визитов двух театров поддерживается до сих пор. В 2006 году этот звездный союз получил официальную регистрацию: Большой театр России и миланский Ла Скала заключили договор о сотрудничестве, сроком до 2010 года.

В мае прошлого года в Милан отправился балет Большого. Российские артисты впервые смогли выступить на сцене "Ла Скала" после реконструкции. Четыре года назад сцену театра увеличили в три раза, а сценический механизм был полностью переоснащен, что позволило давать одновременно три разных оперы в один день.

На новой площадке театра "Ла Скала" "Арчимбольди" выступили Мария Александрова, Светлана Лунькина, Николай Цискаридзе, Сергей Филин, Юрий Клевцов и Светлана Захарова.

Для примы Большого театра Светланы Захаровой гастроли в Милане ознаменовались уникальным событием. Впервые в истории российская балерина удостоилась чести стать звездой миланского театра "Ла Скала". Захарова предстала на подмостках легендарного театра в партии Одетты-Одиллии в "Лебедином озере". Партнером русской звезды был лучший танцовщик Италии - Роберто Боле.

Ответные гастроли "Ла Скала" в Москве начнутся уже в октябре. Итальянские артисты оркестра и хора станут первыми, кто выступит на основной знаменитой сцене исторического здания Большого театра после реконструкции.

https://www.rian.ru