Головокружительное счастье жизни

"В какой стране вы хотели бы родиться?"
Прочел эту тему и впомнил, что у меня где-то есть размышления на эту тему.
Нет, не о том - где бы хотелось, а о том, где я имел счастье родиться.
Страничка великовата, к тому же, немножко не в тему, поэтому не стал злоупотреблять гостеприимством автора темы и решил перенести в блог...

***

Думая о вечности, я думаю о времени, рассуждая о времени, я обращаюсь к понятию вечность, размышляя о религии я часто возвращаюсь в далекое детство и благодарю Бога и судьбу за то, что детство мое прошло в деревне, среди лугов и полей, среди невероятно курчавых зеленых сопок, небольших тихих озер и речки, - теплой, ласковой речки: она неспешно несет свои тихие воды, теряясь в плавных изгибах живописных берегов, средь покорных задумчивых ив и безмятежных кустов душистой черемухи.
Эти места открывали мне сокровенную священную жизнь природы; все краски, все запахи и ароматы, все звуки, все, все заключал я тогда в свое трепетное сердце, чувствовал себя словно в сказчном сне посреди этого мира буйного изобилия, и величественные образы безбрежного мира жили, все одушевляя во мне.
Много приятных воспоминаний этой детской поры, и одно из них (пожалуй самое яркое) связано с родником, от которого берет начало ручей с былинным называнием “Смольный Ключ”.
Этот родник бъет из под земли в лесу, в очень живописном месте, рядом с не менее живописной лужайкой по которой разбежались стройными рядами пчелинные ульи пасики Саныча. Я даже не берусь описать эти места, – мне это не по плечу. Впрочем, перо здесь бессильно; тут нужна кисть. Скажу одно: набродившись летом по лесу, или возвращаясь из тайги ранней осенью с полными рюкзаками кедровых шишек, мы, пацаны, неизменно останавливались у этого родника, cбрасывали тяжелые ноши, приклоняли свои усталые колени и, припав устами к источнику, пили его живительную свежую воду и не могли ей насладитья. Отрываясь, сопя переводили дух и опять погружали лица в студёное озерцо. Зелёные кузнечики удивлённо таращили на нас свои выпуклые глаза. Маленькие, пугливые бабочки на белой “кашке” удивлённо разводили своими голубыми крылышками с маленькими тёмными на них кружечками. Сорока безудержно заливаясь, потешалась над нами, сидя на ветке огромной липы, а мы всё припадали к воде и пили, пили…
Спустя много лет, испив головокружительное счастье жизни, мне посчастливилось вновь прийти к этому роднику, и так же, как в детстве, приклонить у его вод свои уставшие от дальних странствий колени.
Воздух был напоен цветением лип, ароматом трав и запахом лета. Кузнечики всё так же удивлённо (а может быть с ещё большим удивлением) таращили на меня свои глазёнки. Мохнатая бабочка на белой “кашке” всё так же удивленно разводила своими голубенькими крылышками, старуха-сорока по-пржднему заливалась на своем суку.
Я завороженно смотрел в кристально-чистое зеркало ключа и не мог оторвать от него глаз. Водомер всё так же невозмутимо отмерял свои владения на поверхности источника. Лёгкое дуновение вод из глубины земных недр по прежднему шевелило песчинки на его дне и казалось мне - дух извечного творца веет, и радуется каждой песчинке, которая внемлет ему и живет.
Вдруг неожиданные круги стали разбегаться по небесно-голубой поверхности от чего она стала переливатся то лазурью, то серебром, то тёмным ультрамирином. Я и сам не заметил, как слеза блаженства скатилась с моих глаз и нарушила этот первозданный покой и тишину в которое небо опрокинуло свою вечность.
Где и когда, в каком счастливом и невинном сноведении мне пригрезится еще такая красота, такое счастье.
Вот так, думая о времени, о вечности, и возвращаясь к религии, я вспоминаю этот родник и вижу в нем философский софизм Начала; я думаю о церкви и мне кажется, что я чувствую из глубин ее языческих времен легкое дуновение своего начала, где то там, в глубине веков, время хранит неясный образ моих далеких предков, там мои истоки, там мои корни, там мое начало - там начинаюсь я.

***