вот такое настроение

Смерть не имеет образа, но все, что носит вид живых существ – поглотит. Так сказал Люцифер в «Каине» Байрона. Но это наполовину лишь правда. Каждая смерть носит свой образ, свой лик и повадку свою. Бывает так: брякнешься, ахнешь – и нет тебя. Сразу, мгновенно! Иногда смерть является – дряхлой старухой. Она вся – в тленных болезнях, в горчичниках, в пластыре, как в заплатах зипун. За плечами мешок, набитый склянками капель, втираний, на мешке нездоровое слово «Аптека». Человек до тех пор не может умереть, пока не выпьет по капельке весь мешок снадобий . Потом вытянет ноги – крышка. Бывает смерть на миру: к ней никто не готовится, она внезапно, как гром «Разойдись!» Сигнальный рожок. И залп, залп, залп. Груда трупов… Эта скорбная смерть очень обидна. Эта смерть заносится на страницы истории. А то: живет здоровяк, вдоволь ест, пьянствует, курит, бесится, пытает природу, ночь в день, день в ночь. И все нипочем ему, не крякнет, крепок, как дуб. Он бессмертен. Но вот, где-то там, возле желудка, заскучал червячок: и гложет и гложет. Что? К сожалению рак. Нож оператора, передышка на годик, и - смерть… Эта смерть, как из-под тиха собака: «Х-ам!» - и вы вздрогнули. Бывает, но редко, и так: два столба с перекладиной, несколько перекинутых петель. Внизу – общая яма. Соседи благополучно повешены. Но вот… Под одним и петля лопнула, он оборвался, кричит: «Не зарывайте, я жив!»Толпа зевак с ревом: «Невинен, невинен!» - мчится к живому покойнику. Залп в воздух – толпа врассыпную, и пуля – раз, раз – добивает невинного! Эта смерть – красная! Она страшна лишь для слабых. Случается так: человек тонет. В отчаянных воплях о помощи он в страшном боренье с водой. Небо качается, вся жизнь, весь свет вылезает из глаз. Крик все слабее, все тоньше, и нет и нет помощи. Пронзительный визг, и – аминь. Смерть – из лютых лютая. Иному смерть выпадает, как занесенный топор, или нож, или стук револьвера. Но нет страшней смерти в гробу, под тяжелой землей, когда спящий покойник проснется в великий страх, в великую муку себе и новую смерть, горше первой. Уж лучше бы не родится такому человеку на свет.
Страшен час смерти, но, может быть, миг рождения бесконечно страшней. Однако никто из людей не в силах сказать и не скажет: «Что есть смерть моя? Все смерти опасны, жутки, жестки. Впрочем, сколько людей – столько смертей. Обо всех не расскажешь. Да и не надобно…

В. Шишков "Угрюм-река"