Италия форум
Диляра Тасбулатова, «Левый берег»
«Когда тебе говорят об этом со всех сторон, трудно не поверить, что ты – красавица. А говорили бы другое, поверила бы – что наоборот, уродина…», – утверждает роковая итальянка Беллуччи.
Моника Беллуччи, живое воплощение средиземноморской богини, самая итальянская из всех ныне живущих итальянских красавиц, – не просто актриса. Пусть и успешная, замеченная в самом Голливуде (куда, как правило, европейским звездам вход заказан). Моника, кроме всего прочего – своеобразный бренд, товар, экспортирующийся в близлежащую Францию и в далекую Америку с пометкой «сделано в Италии». Недаром патриотичные итальянцы всегда приветствуют эту новоявленную диву, словно языческую богиню: стоит ей появиться на Венецианском фестивале, как она затмевает всех и вся. Крик, шум, папарацци сбиваются с ног – а впереди, будто не замечая всеобщего помешательства, шествует красавица Моника, всеобщая любимица и национальное достояние. Живое воплощение национального духа.
Между тем, такое преклонение перед г-жой Беллуччи о многом свидетельствует: в первую очередь о том, что итальянское кино – в упадке. В самом деле, лет эдак сорок-пятьдесят тому назад, когда блистали Софи Лорен, Джина Лоллобриджида, Сильвана Мангано, Клаудиа Кардинале и, разумеется, Стефания Сандрелли – все как одна, красавицы, наделенные к тому же талантом и чисто женским обаянием, – Монику могли и не заметить. И хотя ее сравнивают с другим национальным достоянием, а именно – с Софи Лорен, хотя в чертах ее лица и в повадке чувствуются отголоски очарования экс-див, Моника не дотягивает до их уровня. Кошачья грация и прелестное личико – еще не все, у той же Сандрелли все эти достоинства венчал незаурядный талант.
Однако, как бы там ни было, г-жа Беллуччи на сегодня – самая востребованная итальянская актриса, замеченная, как уже говорилось, и в Голливуде. Недаром выдающийся американский режиссер Терри Гиллиам поручил Монике воплотить образ злой колдуньи в «Братьях Гримм».
К слову сказать, в реальной жизни Моника Беллуччи производит совсем иное впечатление, нежели на экране или на многочисленных фото. Скорее хрупкая, нежели величественная, скорее – простушка, нежели кинодива. Отвечает охотно и доброжелательно; словом – ничего от звезд прошлого, с их тщательно культивируемой тайной, загадкой. Кстати говоря, для любителей сплетен: о Венсане Касселе, своем муже и знаменитом французском актере, говорит неохотно и холодновато. Ходят слухи о предстоящем разводе, правда, пока не подтвержденные. Другие слухи, впрочем, свидетельствуют о том, что Беллуччи и Кассель опять собираются приступить к совместному проекту.
Скажите, г-жа Беллуччи, тяжело ли нести крест «одной из самых красивых женщин мира»? Налагает ли это какие-то особые обязательства?
Все относительно, условно, преходяще и зыбко. Когда тебе говорят об этом со всех сторон, трудно не поверить, что ты – красавица. А говорили бы другое, поверила бы – что наоборот, уродина…
Ну-ну, не скромничайте. Ваша внешность воплощает собой черты абсолютной, вневременной красоты.
Вот и вы туда же. А ведь в семье, где я воспитывалась, такие разговоры не поощрялись. Меня любили не за красоту, скажем так. Будь я дурнушкой, и мама, и папа относились бы ко мне точно так же. То есть у меня в детстве не было причины задумываться о своей внешности.
Говорят, вы воюете со своим имиджем декоративной красавицы.
Абсолютно точно. Доказываю всем, что я еще и актриса, а не просто модель, на фоне которой происходит действие.
Тем не менее, в кино вы пришли из модельного бизнеса?
А Софи Лорен – с конкурса красоты. Отрицать, что внешность имеет значение для кино, – глупо, я понимаю. Но потом включаются другие механизмы, и красотке приходится доказывать, что она еще к тому же и личность. Вообще в этой всеобщей одержимости красотой есть что-то ненормальное. Красота решает все, ради красоты идут на ужасные жертвы, красота становится самодовлеющей…
Может, это не так плохо? Ведь в прошлые столетия красоту обожествляли, наделяли магической силой…
А теперь она стала предметом купли-продажи. Причем не только красота, но и молодость, настоящий культ молодости, введенный в моду американцами, Голливудом. После сорока в Голливуде делать нечего, и такие прекрасные актрисы, как Шэрон Стоун, например, испытывают трудности с ролями.
Интересно, что у Терри Гиллиама вы как раз и сыграли ведьму, которая ни за что на свете не желает стареть…
Ну, чтобы поработать с самим Гиллиамом, я бы еще не то сыграла! Если вы заметили, я не побоялась выглядеть в «Братьях Гримм» не то что старухой, но настоящим скелетом, гниющим трупом! И при этом, Боже, как мне было с ним хорошо, как интересно работать. Ни с чем не сравнимый опыт! Ведь Терри и в жизни такой же фантазер и сказочник, как и на экране – на площадке он буквально творит чудеса, все мгновенно меняет, переставляет, импровизирует…
А это не мешало вам сосредотачиваться?
Ну что вы, нет! Потому что Терри всегда готов пойти на компромисс, изменить что-либо в угоду актеру, сделать так, как удобно вам, а не ему. Конечно, не в ущерб общему замыслу, нет… Но видите ли, у Терри, как у человека фантастически талантливого, широкого – прямо-таки космического человека! – столько много внутри, что какая-то небольшая подвижка, изменение ракурса не играют такой роли, как у других режиссеров, которые придерживаются своего замысла строго и четко…
Несмотря на ваш имидж кинодивы, вы всегда соглашались рисковать – сыграли не только ведьму у Гиллиама, но и тяжелую роль в «Необратимости» Гаспара Ноэ (где героиню Беллуччи зверски насилуют, избивают – Ред.)
Да, это мой принцип – не отказываться от радикальных ролей, от негативного опыта.
Интересно, если бы к тому времени вы уже стали молодой мамой, то тоже согласились бы сниматься в «Необратимости»?
(Задумывается) Не знаю… Сложный вопрос. Может, и нет. Рождение Дэвы многое изменило в моем распорядке, да и в распорядке Венсана тоже. Поменялось все – вплоть до графика съемок, да что там – съемок, до графика самой жизни. Впрочем, как вы понимаете, основная тяжесть рождения ребенка ложится на мать, а не на отца. А что касается «Необратимости», то мне до сих пор иногда страшно вспоминать ту ночь, когда мы снимали сцену насилия надо мной. Шесть дублей! Кошмар! Венсан, чтобы не видеть всего этого, даже уехал на время из Парижа, так переживал.
Другой ваш радикальный шаг – согласие сыграть Марию в «Страстях Христовых» Мэла Гибсона. Как, кстати, католическая церковь, чье влияние столь сильно у вас в Италии, отнеслась к этой вашей «выходке»?
Видите ли, я не настолько ревностная католичка, чтобы испрашивать у своего священника согласия на тот или иной шаг. Я все решаю сама, и для итальянки, поверьте, это не столь уж типично, ибо у нас действительно чрезвычайно сильно влияние церкви. Даже слишком, на мой взгляд. «Посягнуть» на роль Богоматери, Мадонны – это, конечно, решение из ряда вон. Ибо Италия как будто осенена этим культом, вот уже много веков.
Нареканий со стороны церкви не было?
Если и были, то я, видимо, не обратила на них внимания.
А вам не кажется, что «Страсти Христовы» – как бы это выразиться помягче… слишком прямолинейная, бездуховная картина?
Не мне судить, я не богослов и не настолько интеллектуальна, чтобы рассуждать о столь глубоких вещах. Кроме того, очень сложно рассуждать о картине, в которой ты сама снималась.
Говорят, ради съемок в этом фильме вы освоили арамейский и иврит.
Да, было дело.
Ну, а в реальной жизни на каких языках вы говорите?
(Смеется) Сейчас, как вы слышите, на английском и даже, по-моему, не с таким уж чудовищным акцентом, не правда ли? Ясное дело, на своем родном итальянском, ну и на французском, разумеется. Муж-то – француз.
А с дочкой на каком?
Вот с этим у нас трудности. Дэва переезжает вместе со мной из страны в страну и, поскольку только учится говорить, то путает итальянские слова с французскими. А если еще и вмешается английский, будет совсем беда (смеется).
Наверх страницы